Поездка в Аллайанс казалась лайтовой версией происходящего, не смотря на предупреждения со стороны новоявленной ангельской волны. Подобные экзерсисы стали повторяться все чаще, слегка раздражая своим вмешательством в быт и охотничью жизнь. За последние четыре года Дин привык распоряжаться их временем самостоятельно, выбирая цели и средства на пару с братом, и лишь иногда прислушиваясь к передаваемым сообщениям от Бобби - единственным человеком, которому позволял указывать и достаточно деликатно руководить, не смотря на нередкие хлесткие поддевки. У Бобби отлично получалось сочетать ненавязчивость и юмор, отчего все остальные способы командовать раздражали сильнее и больше. Даже подросший за это время и возмужавший Сэм начал периодически подавать голос, настоятельно указывая на косяки и поучая время от времени. Но Сэму было простительно в виде исключения, хотя и ему иногда очень хотелось мягонько надавать словесно, ну или иным способом продемонстрировать, кто здесь старший. Дин отбрыкивался от этих мыслей, старательно переключаясь на дела адские, которые с каждым днем накрывали их жизнь подобно снежной лавине - беспощадной, не знавшей сна и отдыха и смертельно опасной. В отличии от них двоих, ни демоны, ни откинувшийся Люцифер не нуждались во сне и отдыхе, планомерно толкая мир в смертельные объятия апокалипсиса. Винчестера-старшего не переставало грызть чувство вины каждый раз, когда они останавливались в очередном паршивом мотеле на ночь, уставшие и совершенно вымотанные морально. Казалось, они то и дело теряют драгоценное время, но с человеческой природой поспорить было нельзя, отчего злость копилась внутри, билась о стенки черепной коробки алыми вспышками и заставляла скрипеть зубами каждый раз, когда на заправках образовывалась очередь больше, чем из двух машин.

И вот он - новый день и новое дело, которое им не вперлось ни в одно место, особенно с учетом того, каким обреченным все дальше становился брат. Казалось, Сэм отчасти начал примиряться со своей участью сосуда для падшего архангела, и это подбрасывало к котлу ярости Дина еще дровишек, хотя куда уже больше. Единственное средство, способное потушить этот костер, ждало их на очередной остановке в переносном холодильнике, но сначала до места возможного пит-стопа следовало добраться. Переданные сообщения были предельно неясными и расплывчатыми в формулировках, заставляя додумывать всякое. Им, безусловно, приходилось на своем веку сталкиваться со многим, что в рамках общепринятых слов можно было отчасти натянуть на выражение "необычное", однако сейчас происходящее било рекорды невнятности еще и из-за вмешательства в жизнь небесной братии, в которую доселе никто из них не верил. Ну, точнее, у Сэма иногда возникали мысли на этот счет, однако что Дин, что отец в свое время, не говоря уже об остальных охотниках, отнекивались и предпочитали считать, что небо не содержало ровным счетом ничего, что там не могли бы увидеть астрофизики.

Казалось, возможный конец света заставил тварей разных мастей и видов показать миру свои мерзкие рожи скопом: сводки Бобби в очередной раз пестрили сообщениями о нашествиях монстров, которые раньше сидели и носа не казали дальше своих нор. Причем проблема была явно не в Люцифере - этого гражданина бывшей небесной национальности в большей степени интересовали демоны и всадники, чем приблуды из подвалов да подворотен. Поэтому охотникам приходилось удваивать силы, чтобы справляться по двум фронтам одновременно, и сейчас Винчестеры должны были послужить очередной затычкой в этой канистре с забродившим дерьмом. Дин тихо чертыхался каждый раз, когда Детка вздрагивала по ухабам плохо подлатанной дороги, ведущей в Аллайанс: тут решили не только сменить рекламные щиты, но проложить новый асфальт, отчего подъезд к городу превратился в прыжки через ямки. Творящее здесь можно было смело отнести к деянию рук одного персонажа, который уже успел показать себя не с самой лучшей стороны, устроив им с Сэмом качественный мозговынос на предмет загадочных происшествий с теми же инопланетянами, и Дину от всей души хотелось надеяться, что их вновь ждет творение рук Габриэля, а не какой-нибудь неведомой твари без имени и названия, о которой не было ничего даже в записях Сингера.
Когда они подъехали к городскому моргу, солнце уже было высоко и рабочий день в самом разгаре. Отличное время влезть в процесс расследования, напялив костюмы. Что именно произошло с потерпевшей, они пока не знали - поступившая информация была путаной и больше смахивала на нападения вервольфа.

Но тогда бы он утащил ее сердце, - Дин притормозил на подъездной дорожке. Или сожрал на месте, а об этом нет никаких данных. Впрочем, данных всегда не хватало, особенно в деле того, что касалось потерпевших: в подобных небольших городах слухи множились на сплетни очень быстро, в итоге отыскать корни истины отчасти было сложнее, чем выследить и поймать залетного монстра. Хотя знаешь что, - он повернулся к брату, назидательно подняв указательный палец. Пожалуй, сделаю ставку на гуля. Тут неподалеку старое кладбище, черт его знает, кто мог оттуда вылезти на прогулку.

И в том, и в другом случае проблема была одна - отсутствие звуков при наличии свидетелей в доме. Редкие монстры вели себя столь бесшумно и незаметно, чтобы пройти мимо бодрствующих людей для нанесения тяжких телесных. Прочесать себе кожу, добравшись до черепа - это уже серьезно и рана выглядела отвратительно. Но еще более неприятным было осознание того, что потерпевшая Роуз смогла совершить это сама. Знаешь, пожалуй, сменю ставку на ведьму, - в тот момент Дин понятия не имел, сколько еще раз ему придется менять свои предпочтения среди разношерстной компании сверхъестественных существ до того, как они смогут докопаться до истины. И разговор с нанимателями девушки также почти ничего не дал, кроме дурацкой легенды о чесоточном порошке, который, по мнению Сэма, был совершенно безобиден. Дин уже не был в этом уверен, а очередная смерть в доме престарелых от обычной игрушки с крохотным разрядом тока стала тому подтверждением. Проклятые вещи! - торжественно вынес свой вердикт Дин, когда они, устроившись в своем номере провели следственный эксперимент с свиной рулькой, теперь аппетитно скворчащей на поддоннике. Обычный шокер без батареек из магазина приколов, именуемый "магическим" действительно оказался таковым. Оставлю себе в качестве сувенира, ну и на всякий случай, - Сэм только глаза закатывал, выражая свое отношение к происходящему и явно не поддерживая здравую идею нахождения нового оружия против монстров. Ну ладно, может быть не совсем здравую, учитывая количество вольт и возможность случайного нажатия в кармане, но Дин предусмотрительно завернул шокер в две пары резиновых перчаток прежде, чем сунуть в бардачок.

Поехали, прищучим нашего торговца и ведьму по совместительству. Небось еще и налоги скрывает, гад, самое время прикрыть лавочку.

Таких магазинов, как этот, по всей стране было навалом: провинциальный, простой и отчасти глупый, но достаточный для того, чтобы начать сеять небольшую панику среди населения. Ассортимент везде был примерно одинаков, и хотя Дин уже лет десять, как не ходил по подобным заведениям, ничего нового с ними не произошло - все те же приколы и стандартные наборы для сотворения магии в домашних условиях, которые в во времена его собственного детства еще могли казаться чем-то чудным. Отчасти, это вдохновляло и оставляло приятное чувство ностальгии по тем денькам, когда еще не испорченный охотой и ужасами их совместного бытия Сэм бурно реагировал на подобные глупости, заставляя Дина от души смеяться над младшим. Жаль, сейчас эти фокусы не работали, однако Винчестер не смог отказать себе в довольствии урвать себе что-нибудь для дальнейшего веселого времяпрепровождения. Хорош делать такое лицо, Сэмми, помяни мое слово: я подкараулю удачный момент, так что не расслабляй булочки, - пора было внести в их регулярные пранки немного винтажного веселья.

Отредактировано Dean Winchester (2022-02-26 16:23:15)

Брат, - вежливый тон совершенно не походил на то, как обычно к нему обращался Сэм даже в самые отвратные моменты их жизни. Младший мог вкладывать в это слово все: от нежной заботы, до зловредной сучности, но никак не то, что отчасти походило на откровенное подобострастие. Да и голос явно не принадлежал Сэму - этот тон Дин узнал бы из бесконечного множества звуков, не спутав ни с чем другим. Слишком низкий, слишком звучный, слишком громкий - этих "слишком" набиралось уже чересчур много, заставляя недовольно поморщиться, и на том конце кто-то затих, явно завидев его гримасу. В воздухе повис обрывок недоговоренной фразы, искрящейся, словно оголенный провод в воде. Более того, Винчестер-старший воотчую мог наблюдать это - перелив бирюзовых, циановых и лиловых ветвей с ярко-желтыми кончиками. Пришлось несколько раз потереть глаза для осознания собственного положения в пространстве, которое обнаружилось перед огромным панорамным окном во всю стену, за стеклом которого бушевали волны льдистого северного моря, беспощадной стихией вгрызаясь в скалу, на вершине которой находилось это место.
Когда имеешь дело со сверхъестественным, разум в какой-то момент начинает адаптироваться - у Дина этот процесс начался лет, эдак, в одиннадцать, когда он уже как три года охотился вместе с отцом. Многие вещи воспринимались иначе, объективно не подходя под понятие нормальности, и к этому следовало привыкнуть. Вот и сейчас он решил, что они вновь угодили в какую-то переделку, как это бывало и ранее, а восстанавливая в памяти события последнего получаса, происходящее начинало обретать более конкретные очертания, хотя ни о чем не говорило.

Он запорет нам всю операцию, - Дин зло сжимал стартер Импалы, резкой дугой выруливая на проезжую полосу со стоянки мотеля. Как начало выясняться в процессе, он ангелов не всегда стоило ждать адекватной помощи или же отношения - эти существа имели пренеприятнейшее свойство мерять все на себя, считая человеческий фактор ненужным и лишним в своих грандиозных планах, которые, к слову, не всегда заканчивались успешно. Вот и сейчас ощутив нависшую над и без того обиженным жизнью пацаном опасность, они мчались по пустой трассы до уже знакомого дома, полностью погруженного во тьму. Почти полностью: едва теплился лишь огонек масляной лампы на веранде, да окно гостиной, которую они на днях успели посетить. В мнении на счет дальнейшей жизни Джесси они с Сэмом так и не сошлись, как обычно решив положиться на ситуацию и все, что ей сопутствовало, поэтому не разговаривали до самого входа, врываясь вовнутрь с оружием наперевес, готовясь сдержать нападение или попытку оного. Такой себе шаг, учитывая расклад сил, однако других вариантов на горизонте пока не намечалось. Собственно, они и попытались атаковать, но кого именно - до конца понять не успели, потому что на смену исчезнувшему ангелу пришло еще несколько. Мальчишка пробовал сопротивляться, и Дин старательно целился в ублюдков, любивших вмешиваться только тогда, когда их сраные небеса начинало грозить прикрыть задницей, и плевать, что в ее лице выступал невинный, по сути, ребенок. За последние пару лет мнение о крылатых у Дина существенно изменились, и чем дальше, тем больше он понимал, что те мало чем отличаются от прочих тварей, с которыми их семья успешно воевала всю его сознательную жизнь. В итоге они ничего не успели: мир слился в одну точку реальности словно конец скучного фильма, а после просто потух и перестал существовать ровно до того момента, как Дина не пробудил к жизни тот самый голос.

***

Что на этот раз? - собственный тоже звучал как-то... странно. И словно из ниоткуда, будто рождался не в горле, а дальше и глубже, шел из самого сердца души - если ее вообще можно было назвать этим словом, потому что чувство, будто собственное тело нацепили на нечто неведомое и незнакомое, не оставляло ни на секунду. И было весьма не комфортным, словно не соответствующая размеру одежда. В натуре, приятель, какого хрена тут происходит? - развернувшись в сторону говорившего, Дин нахмурился снова и сжал руки в кулаки. Среднего роста мужчина с суровым взглядом словно померк, а после удивленно вздернул брови, осматривая Винчестера. Он выглядел несколько обескураженным - если убрать эпитеты и принять тот факт, что существо с отсутствием спектра эмоций в лице и теле может вообще что-то испытывать - а именно так ощущался этот человек. И человек ли? В ответ на эти мысли внутри что-то заворочалось, нечто огромное и распирающее все его существо, а где-то за лопатками начало отчаянно чесаться. Осознать сюр происходящей ситуации в полной мере Дин успел не до конца: сознание запылало острой фантомной болью, которую сложно было назвать физической, словно она сжигала его существо изнутри, вытравливала нервы и заставила согнуться, обхватив себя за бока и тяжело хватая ртом накалившийся воздух. Открой это чертово окно! - рявкнул он ошеломленному незнакомцу, когда кислород, казалось уже был готов взорваться вокруг него. Дальнейшее из-за наплывшей волны агонии наблюдать почти не удалось, потому что внутри после слово "чертово" все загорелось, приумножаясь в несколько раз настолько, что Дин едва не упал. Зрение подводило, однако он успел заметить, как часть стекла, отгораживающего их от странного мира извне исчезла до того, как темнокожий парень успел сдвинуться с места, продолжая напоминать выброшенную на берег и хлопающую глазами рыбу. Рука Винчестера потянулась в сторону ледяных просторов и жар комнаты был мгновенно погашен порывом шквалистого океанского ветра, несущего с собой осколки льда и лютый морозный воздух.

Через мгновение, или десять, стало немного легче. Настолько, что Дин смог разобрать стук двери и знакомую рожу, которую меньше всего хотел сейчас созерцать. Захария выглядел ошеломленным, и это заставило испытать легкий приступ злорадства, тут же погашенный постэффектом болевого синдрома, от которого ломило спину ровно до того момента, когда ощущения резко оборвались и заставили Дина вытянуться в полный рост и вдохнуть глубоко и открыто, позволяя чему-то позади себя развернуться в полную мощь, раскрываясь и затмевая собой практически все пространство немалого помещения, отмеченного печатью изысканного японского минимализма во всем, начиная от низкого лакированного стола и темного пола, заканчивая едва заметным кантом узора, струящегося сквозь тусклый оранжевый свет двух фонарей, освещавших серую громаду окна. Их припорошил снег, вместе с метелью гуляющий здесь и Дин лишь успел пожелать, чтобы эта прореха закрылась вновь, когда та, предвосхищая течение его мысли, заросла обратно, оставляя темную воду где-то вдали.

Мне всего на мгновение показалось, что здесь был неслыханный всплеск энергии, - Захария будто застенчиво потупил глаза, и будь ситуация иной, Дин от души бы расхохотался. Этот зазнавшийся, эгоистичный, самодовольный сноб держался, словно мальчишка на выговоре у директора школы. Это внушало некоторые надежды на приятное будущее, где он от всего сердца мог надавать по сытой морде за все хорошее и не очень, которым тот крайне любил доставать их с братом. У меня есть известия, повелитель, - поклонившись ему и второму, который назвал себя его братом, Захария продолжил, - если есть время выслушать их. Однако спешу уверить, они крайне важны.

Это вопрос на счет апокалипсиса? - второй незнакомец приблизился к серафиму, - и Дин отчего-то смог ощутить их сходство и связь, хотя однозначно видел мужчину впервые. Мощная, она проходила сквозь все его существо, отдаваясь в затылке тяжестью узнавания, постепенно вытесняющую его неприязнь к Захарии в иную сферу, где не было место подобным мелочным суждениям. Мелочным ли? - внезапно словно очнувшись и потерев глаза, Винчестер вдруг ощутил, как его пошатывает. Сознание то и дело металось взад и вперед, словно он был немыслимо, до одурения пьян и ловил попытку сосредоточиться на объекте.

Не совсем, - услужливый тон резанул по ушам, однако заставил прислушаться к пониженному тону. Дело в том, что мы получили некоторые известия... снизу. Не очень приятного толка. О вашем брате и нахождении им своего весселя, - выдав эту тираду, Захария быстро ретировался в тень нависшего алого клена, который, казалось, произрастал прямо из стены. Сначала Дин не совсем осознал, о чем идет речь, однако ему, что называется, "помогли", и информация быстро сложилась в мозаику, в которой, впрочем, отсутствовало несколько деталей. Однако переварить до конца их ему не дали: казалось, в теле напряглись все возможные мышцы, а сухожилия натянулись до треска в связках, когда его буквально подкинуло в воздух плавными движениями, идущими из-за спины.

Надеюсь, осведомитель не лжет, иначе будет перемолот в труху и выслан в Чистилище заказным письмом, - Дину бы стоило посмеяться над тем, что кто-то, овладевающий время от времени его рассудком, обладает хоть толикой чувства юмора, однако пока он просто пытался себя осознать в пространстве и выгнать непрошеного гостя из головы. Бой предстоял примерно на равных, и что-то внутри грызло поедом и резком желании ускорить события.

Со вчерашнего дня по меркам людей, - Захария вновь поклонился, не выдержав взгляда двух пар глаз. Рафаил, смею ли я надеяться, что ты почувствовал это, когда снисходил в грязь смертного мира?

Вот значит как, Рафаил. Припоминать не пришлось - мозг воспринял информацию как само собой разумеющуюся, заставив Дина пересмотреть взгляды на стоящее неподалеку существо. Еще один его брат, такой же как тот, что снова взывал из глубин свой проклятой ямы, в которую его сунули до конца времен. Собственный голос вновь послышался незнакомым:

Ни он один обрел свой сосуд, - последняя здравая мысль перед тем, как нечто, окутанное светом, вытолкало Дина из собственной головы, чтобы в итоге он смог найти себя на пороге большого ночного клуба с яркими вывесками и гостеприимным хостес, любезно взявшим его под ручку.

Отредактировано Dean Winchester (2022-03-07 19:24:21)

Удивительное дело, насколько необычен был замысел их творца касательно предназначенных сосудов. На самом деле практически всё, созданное им, вызывало восхищение и благоговение, и хотя Михаил никогда не считал смертных венцом творения Бога, они завораживали многим, начиная от собственных попыток превозносить себя в качестве сотворителей сущего - пусть зачастую жалких, однако упорных, до свободной воли - величайшего дара, который мало кто оказался способен ценить в полной мере. Проблема с Винчестерами относилась к этой же категории, и причудливо сплетенные образы душ казались распределенными странным образом: сам Михал мог бы отметить, что младший сосуд в своей сосредоточенной серьезности и интеллектуальной составляющей больше подходил ему самому, нежели его старший брат, служивший обителью всевозможных пороков, подобно Люциферу. Рассматривать происходящее под углом преданности, свободомыслия или просто природного любопытства он не собирался - если создатель решил, что подобная партия является самой подходящей для своих детей, значит так тому и быть.

- Ты самый блудливый из смертных со времен сотворения Адама и Евы. как вообще можно думать о подобных вещах все время, включая охоту? Есть в этом подлунном мире хоть что-нибудь, что может без страха пройти мимо тебя, не будучи оцененным с точки зрения греховных мыслей? Включая твоего брата, - уму не постижимо, и показательная ирония Люцифера лишь подлила масла в огонь возмущения.
- Эй, вообще-то я тут оказался по твоей вине, так что кончай перекладывать с больной на здоровую, тем более сами вы хороши, - Дин пытался дотянуться до призрачной фигуры, начавшей маячить поблизости после того, как в клубе разыгралось новое шоу. Отвлечь вязкие мысли, застившие сознание и переключиться на происходящую ситуацию, в которой ему хватило мозгов сказать "да" архангелу, было чрезвычайно сложно. Разум не слушался, плавая в анабиозе из смеси адреналина, эндорфинов и серотонина, словно какой-то космический бармен смешал для него эту смесь, подстегивая воображение и вливая ее посредством магической капельницы. Противостоять этому напору не получалось, но Дин все же смог совершить последний мстительный рывок, в итоге которого со сцены сошла звезда сегодняшнего вечера, облаченная в форму  Плейбоя, однако вместо заячьих ушей вихрастую голову украшали огненные рожки, а длинный хвост венчал острый кончик, вившийся возле затянутых в сетку чулок бедер. И чтобы Михаилу побольше икалось и было получше видно, эта почти что материальная и праводоподобная фантазия приблизилась к Дину во весь свой немаленький двухметровый рост прямо вплотную, а дальше Винчестер уже ничего не слышал и не видел - ему в мгновение ока стало плевать на беспардонно вторгшегося в его тело архангела.

Возмутительное поведение сосуда и это наглое поддразнивание, пожалуй, сыграли не меньшую роль, чем слова Люцифера. Весь процесс занял от силы доли микросекунд, не заметных для людей, однако для самого Михаила этого было достаточно. Со смертным он разберется позже, сейчас следовало урегулировать остальные вопросы, среди которых маячил скорый Апокалипсис.

Я, безусловно, ценю твой творческий подход в деле урегулирования отношений с сосудами, однако обойдусь без поучительных лекций о поведении. Тем более Сэм Винчестер не принадлежит к тем людям, который с радостными объятиями кидаются в омут к дьяволу. Он тебе не рад, Люцифер, - Михаил позволил себе наклониться корпусом ближе к брату и взглянуть в глаза. выискивая там тень младшего Винчестера - а он там был, несомненно. И скоро осознает, что все эти маленькие поблажки не более, чем части одной большой лжи имени тебя. Я, по крайней мере, честен со своим мечом.

Михаил покривил бы душой, если сказал, что присутствие брата оставило его равнодушным. Старая рана не до конца затянулась и ныла при взгляде на Люцифера, однако признать этого он не мог. Не хотел. Точка в этом вопросе была поставлена слишком давно, и продолжать бессмысленное бодание и препирательства на счет отношения творца к им обоим было просто попыткой отсрочить неизбежное. Их бой случится, все предрешено. Мир погибнет и может быть возродится снова, а может быть здесь не останется даже пепла - подобные частности были неведомы архангелу и совершенно не важны. Он всегда был хорошим сыном, который следовал воле отца, куда бы не привела эта дорога. Раз Люцифер не хотел признать своей роли в месте иерархии всевышнего - это его проблемы, к которым небеса под предводительством Михаила больше не имели отношения. Прошли те далекие времена, когда они с Рафаилом и Габриэлем всеми возможными силами пытались урезонить Люцифера, помочь ему одуматься и принять верное решение, дабы не разжигать братоубийственную войну. Провальная затея с самого своего начала - это Михаил осознал слишком поздно, хотя больше других возлагал надежды и не оставлял попыток воззвать к разуму брата до того, как копье войны со стягом создателя не было призвано в битву за чистоту небес и мира. Любимый сын творца, самый светлый и чистый из всех, оказался запятнан грязью предательства. Парадокс подобного плевка в душу всех, кто окружал Люцифера и искренне, по-братски любил его, был невероятным, оттого большую часть времени и до, и после ухода отца Михаил проводил в одиночной жесткой аскезе, словно в попытке достучаться до родителя и отмолить грехи брата.

Попытку наладить наши с тобой отношения ты провалил много тысячелетий назад, когда пытался настроить меня против отца. Если сегодня позвал для очередной провокации, то она бесполезна, как и всегда. Иди, чем ты собрался там заниматься, призывать всадников? - Михаил неопределенно пожал плечами: сценарий Апокалипсиса каждый из них знал наизусть. И будь осторожнее с сосудом - его слабости намного серьезнее, чем ты можешь себе представить.

Михаилу не требовалось тело Дина, чтобы ощущать это, хотя безусловно это родство решало многие вещи. Например, сокрушительную силу отчаяния, в пылу которой смертные были готовы идти на огромные самопожертвования, которые Люциферу не были ведомы как данность: его эгоцентризм и старые обиды играли на руку любым попыткам противостоять концу света со стороны Винчестеров. Эту силу Михаил ощущал на себе, позволяя сосуду по одной капле впускать в себя его суть. Недостаточно, чтобы тот обрел ненужный контроль, но вполне ощутимо для приведение в чувства заложенного создателем потенциала. Силы Дина были колоссальны, и не шли ни в какое сравнение с его отцом и неполнокровным братом, которые хоть и могли послужить неплохим пристанищем, не имели в себе достаточной искры для создания полноценного симбиоза. А пока он кивнул появившемуся официанту и попросил почти единственный в строчке меню данного места чай. Тот, безусловно, не мог пойти ни в какое сравнение с подаваемым на другом конце света в одном островном государстве, однако не производил впечатление помоев.

В следующий раз место для рандеву выбираю я, - невозмутимо продолжил архангел, словно они собрались и вправду продолжать какие-то встречи, а не биться до окончательного исчезновения их душ в состояние небытия. Михаил ни на что не надеялся, он просто делал собственные ставки в этом противостоянии и был уверен в его исходе по одной простой причине: сообщений серафимов и ангелов было достаточно для составления мнения об их сосудах и понимании раскладки сил. Игра началась.

Пожалуй, возможность вот запросто находиться со своим павшим, низвергнутым от собственной руки братом, должна была восприниматься тем, что смертные могли окрестить словом "нестандартно". Иного эпитета Михаил пока найти не мог, хотя старательно перебрал все английские слова в голове своего сосуда: знанием других языков тот не блистал, но имеющегося в наличии было достаточно для описания сложившейся картины мира. Дин отчасти затих, а его стремительное извержение целой плеяды замысловатых эпитетов в сторону брата и того, что он называл "пялиться" обращаясь непосредственно к архангелу, иссяк. Михаил подозревал, что тот успокоился рядом с Сэмом и прекратил напрасные переживания на счет того, что Люцифер мог с ним сотворить. В какой-то мере эти страхи имели под собой почву: замучить весселя ради того, чтобы вывести самого Михаила из себя путем вызова гнева у сосуда, было вполне в духе его брата - те далекие времена, когда тот обращал смертных и намеренно издевался над живущим себе в угоду, хоть и давно прошли, но были ярки в памяти старшего. Михаил вообще ничего не забыл. Ни то, как они неоднократно сражались плечом к плечу, низвергая левиафанов и Тьму, как славили создателя и шли рука об руку впереди, подавая пример остальным братьям. Здесь не было место сопливой ностальгии, лишь констатация очевидного факта их здорового сосуществования на небесах и последующая война на них. Дела давно минувших эпох, уже не играющих никакой роли в нынешней.

Вновь посветлевшее небо заставило Михаила нахмуриться: по его нраву была гроза и свежий озон, напополам со снежными метелями и стылым морозным воздухом, не даром некоторые смертные племена ассоциировали его образ со своими отсталыми божками-громовержцами уже после того, как свет христианства просочился в их недалекие умы. Те боги канули в лету, забытые и стертые из людской памяти, а Михаил как был, так и остался защитником и воплощением справедливой господней ярости. Теперь к этому воплощению примешивалось еще одно, мешавшее сосредотачиваться на главном, и постоянно отвлекающее его от дел. Его сосуд злился, и даже возможно имел на это право, однако его попытки решить вопрос мирным путем предотвращения грядущего не имели под собой никакого смысла - все было давно решено, всадники пробудились и мир катился к своему закату. Но это не мешало Михаилу задумчиво рассматривать брата, улавливая искаженные черты и опечаленную пустоту в глубине глаз, вместо которой когда-то горел огонь ясности. Люцифер мог сколько угодно пыжиться и строить из себя независимую угрозу, не в его силах было изменить предначертанное, и понимание убивало его быстрее, чем скорый и предрешенный конец мира.

Не припомню, чтобы ты предупреждал собственное появление, если не считать фанфар и парада демонов. С обедом повременим, есть другие вопросы. И я предпочитаю беседу внутри, - забрав напиток и исчезнув, Михаил возник в гостиной дома, которая была соединена с кухней. Огромное белое пространство слепящего света с полированными поверхностями, словно попытка брата обелить себя снова. Провальная, само собой, но зато здесь имелось не самое плохое изобретение смертных в виде климатической системы: может быть Люцифер и привык к своим незабвенным адским глубинам, но это уже были его проблемы. Всадники шествуют по миру, однако если ты успел заметить, их действия несколько отличаются от изложенного пророком сценария, - неудобную жердочку барных стульев Михаил сменил на белоснежное кресло, которое в паре с другим находилось возле панорамного окна. Война устраивает космологические битвы игроков виртуальной реальности в худшем случае, в лучшем - ссоры подростков с родителями. Голод пытается перехватить выпуск кондитерских изделий, пока в масштабах страны, меняя сладости на вкусы брокколи, шпината и чего там?... Молочной пенки? - Михаил задумчиво стучал пальцами по подлокотникам кресла. Конечно, среди этих деяний существовали и более серьезные, вроде "отравления" воды, которая обрела свойства и вкус дешевого алкоголя на радость нескольким городам в округе Висконсина. А часть людей на юго-востоке страны скосила ветрянка. Даже тех, кто имел к ней иммунитет в виде прививки. Ты именно так себе представлял Апокалипсис? В желании отплатить отцу за детские обиды местью на уровне песочницы? - Михаил позволил себе немного иронии в голосе. Вполне может быть, что сложившаяся ситуация была лишь пробой сил для давно заточенных в небытии всадников, однако как ни крути, ее воплощение выглядело нелепым. Либо я полностью разочаруюсь в уровне твоей фантазии, хотя куда уже больше. Клетка настолько смогла тебя изменить, что ты позабыл прежние зловещие планы и угрозы?

Не то, чтобы Михаил от всей души ждал огненных и кровавых рек - они и так должны были быть по сценарию, но все же древний труд катился куда-то не в нужную сторону, заставляя чаще ловить себя на мысли, что с Армагеддоном им придется повременить. Создателя не было, не было его гнева и справедливых речей, и этот факт волновало в не меньшей степени, чем творимые всадниками глупости. Разве что Смерть пока не проявил себя, но это был лишь вопрос времени: самый древний из них всегда отличался причудливым и прихотливым нравом, и то, что Люциферу удавалось его удерживать в узде говорило лишь о том, что тот еще просто не нашел способ совладать с архангелом. За этими странными мыслями, в которые он успел погрузиться с полной самоотдачей, Михаил внезапно обнаружил себя у барной стойки: в одной его руке то и дело мелькала бутылка пива, неизвестно откуда взявшаяся там в принципе; а другой он ловко сооружал какую-то невероятно-кошмарную башню из четырех кусочков хлеба, огромных ломтей облитого жиром бекона и подвявшего салатного листа, который, казалось, играл тут чисто визуальную роль ради цветового разнообразия. Все это безобразие занимало большую часть тарелки, на остальной дымились какие-то золотистые палочки. На соседней лежал похожий бутерброд, но в отличии от первого, количество овощей не вызывало припадочного обморока у поджелудочной железы, и явно не предназначался для Дина. Ну конечно же, накормить второго брата, куда без этого.
Память выкинула отчаянный финт, который он в пылу рассуждений пропустил, открывая окно возможностей для своего сосуда. В общем и целом теперь он завис над тарелкой, старательно перехватывая власть над телом в свои руки, пытаясь сдвинуть с места сопротивляющегося на все лады Дина. К сожалению, эту маленькую битву ему пришлось уступить: не адаптированный к привычкам смертных, он снова забыл о необходимых потребностях сосуда. Эту промашку следовало исправить, и только ради примирительного жеста Михаил разрешил себе новое ледяное пиво взамен успевшего нагреться в руке, а также этого поражающий любое адекватное мышление "шедевр" кулинарного искусства, которое Дин собирался использовать в качестве энергии для своей физической оболочки.

Это не от меня, - холодно отчеканил Михаил, отодвигая тарелку в сторону Люцифера, пусть тот пока и находился почти в другом конце комнаты. Прозвучало ужасно неловко и глупо, но не в его принципах было оправдываться, тем более перед павшим братом. Сосуд считает, что твой вессель голоден. Откуда-то появилось вино, и Михаил точно знал, что оно подойдет к этому случаю. Внезапно легкая лавина переживаний на несколько мгновений вновь переключила системы его жизнеобеспечения, заставляя благодать вспыхнуть и замереть на кончиках крыльев, подобно электрическому разряду, когда Люцифер подошел неожиданно слишком близко, коснувшись его запястья.

Было в происходящем нечто освобождающее: знакомое и давно позабытое ощущение. Одно из тех, которые Михаил тщательно игнорировал и списывал на слишком уж долгое существование без создателя. Тоска по давно ушедшему и невозвратному - наверное что-то такое по человеческим меркам, способное увлечь и его сосуд. Примесь беззаботности и легкости, словно не было на плечах тяжкого груза прожитых лет и веков, и лишь радость чистого созидания и осознания себя частью всеобщего сущего, связанного с субстанцией, как первоосновой. Михаил дал своей нынешней оболочке возможность почувствовать это полностью, и для Винчестера подобное должно было стать совершенно незабываемым опытом, которого не удостаивался почти никто из смертных существ. Восторг Люцифера был совершенно понятен, и хотя следить за братом на предмет внезапных фокусов все-таки приходилось, архангел временно смог отбросить вездесущий контроль, прикрутив его на минимальный уровень. Для людей на побережьях сейчас горели костры всех возможных растений, по крайней мере в тех местностях, где подобные водились. Ангелы должны были присмотреть за этим внезапным явлением, отчасти защитив самых любопытных от необходимости лезть, куда не следует. Бесполезная мера перед лицом надвигающейся катастрофы всемирного масштаба, но торопить события и приближать конец света Михаил не видел смысла: все должно было идти своим чередом и ровно в порядке, одобренном отцом.

Никаких планов дальнейших действий кроме полета у них пока не было. Не было вообще ничего, кроме грозовых облаков и бесконечной череды молний, которые отчасти могли быть похожи на слабое подобие Апокалипсиса, коли в океанской глуши кто-то мог увидеть происходящее. Стихия сосредоточилась в радиусе их полета, собирая множественные разряды и закручивая струи воды в спирали, собирая торнадо. Зрелище было поистине умопомрачительным и масштабным, словно небеса и водная твердь соединились в едином ритме какого-то неведомого танца. Природа вообще была идеальным творением создателя, и ее совершенные формы очаровывали с самого первого дня возникновения, а в своем взбунтовавшемся виде вообще напоминали гнев господень. Взвиваться в небеса ощущая на настоящей, воплощенной кожей брызги воды и прохладный ветер грозовых облаков, было вдохновляющим, и благодать стекала вдоль мощных крыльев Михаила тяжелыми каплями голубого света. Ее струи собирались вместе и возвращались обратно, перетекая по телу и наполняя его поистине колоссальной энергией, способной прямо сейчас уничтожить и возродить часть сущего, включая собственного брата. Подобная мысль была быстро пресечена сосудом, который словно смог уловить эти вибрации и тут же среагировал, яростно сопротивляясь. Из-за этого Михаилу пришлось слегка опуститься ниже к воде и зависнуть над ней, поднимая волны движениями крыльев и избавляя свое сознание от ненужного потока мыслей Винчестера, да и своих собственных. Не смотря на их с Люцифером вражду, время еще не пришло, да и необходимости мериться силами не было: они все равно уничтожат друг друга на излете времен, уже стучащегося в дверь этой вселенной.
К тому времени, как они закончили свое парное выступление, на эту часть побережья начал плавно опускаться поздний вечер. И без него темное низкое небо предвещало ранние сумерки, и вдоль береговой линии принялись постепенно загораться одиночные огоньки. Деревья с кустарниками перестали пылать, погашенные той же силой, что их воспалила, и теперь часть из них сверкала черными остовами, вызывая недоумение жителей.

Вижу, к тебе вернулась часть потерянных сил, - опустившись на исчерченный волнами песок, Михаил подошел к Люциферу и остановился неподалеку, скрестив руки на груди. Эмоциональный ряд его весселя постепенно пришел в норму, и теперь задвинуть его подальше стало намного проще. Ну и само собой, нахождение рядом с Сэмом делало свое дело так же, как его настроение. Эти маленькие нюансы слегка раздражали: если для приведения в норму им понадобится постоянно находиться рядом друг с другом, это могло притянуть за собой ненужные проблемы. Михаил не планировал в регулярном порядке проводить время с Люцифером не смотря на подаренные положительные чувства - этот момент был безнадежно упущен и они его уже проходили. Вряд ли брат нуждался в его компании, или хотел бывать рядом чаще - после вековых заточений в Клетке было вообще несколько удивительно видеть его терпеливую выносливость в обществе себе подобных. Впрочем, это словосочетание плохо подходило под характеристику павшего, и Михаил старательно абстрагировался от этой идее, списывая ее на очередной заскок брата. Находись рядом с ними живой Габриэль, Люцифер наверняка предпочел развлекаться вместе с ним, а уж чего-чего, а заниматься подобным тот умел, чем несказанно напрягал Михаила. Что же, у нас впереди плотный график из регулярных дел, - будь архангел человеком, в этот момент он непременно бы посмотрел на гипотетический наручные часы и сделал соответствующие выводы. Но часы ему были без надобности: весь алгоритм Апокалипсиса был им обоим отлично известен, поэтому оставалось лишь дожидаться следующего этапа. Особенно если ты планируешь наступательную операцию на небеса, - бредовость этой идеи заставляла криво усмехнуться. Наверное, Люцифер все же решился части рассудка за время своего заточения, раз решил идти на подобный ва-банк не имея за спиной достаточно сил и поддержки. Он даже физически не смог восстановиться в полной мере, не говоря обо всех остальных факторах. Однако недооценивать брата Михаил не собирался так же, как каждого из врагов, с которыми ему приходилось сталкиваться. Даже если Всадники продолжат чудить и заниматься никчемной чепухой, это не изменит хода событий, будь то вторжение в рай или иная сногсшибательная каверза, которую задумал Люцифер. В происходящем лишь одно беспокоило Михаила, а именно отсутствие создателя на пороге серьезных перемен и начала конца. Это не укладывалось во все возможные сценарии и давало возможность различных допусков, о которых архангел пока что предпочитал не думать и не говорить. Люциферу тем более: приватные беседы между ними давно прекратили свое существование. Ну, ровно тогда, когда тот начал подготовку к мятежу, предпочтя обществу братьев будущих мятежных ангелов. С тех пор разговаривать было не о чем - вместо них общались клинки.

Сосуд ощущал приятную усталость, да и крылья самого архангела, несколько подзабывшего долгие полеты, вибрировали на высокой частоте. Отсутствие сентиментальности и чувствительности не позволяло ощутить нечто большее, линией высоковольтного напряжения пролегшего между ним с братом. Проще было не замечать, списав это на длительное отсутствие общения и одиночество Люцифера. Будь ситуация иной, Михаил вел себя по-другому, и Дин требовательно пытался содрать его маску с лица, с напором пробив широкую стену. Странное дело, его братские чувства по капле просачивались в сущность Михаила словно яд, и подобно ему отравляли забытыми ощущениями благодать. С этим срочно следовало что-то делать, пока вместо противников они с Люцифером не опустились до состояния слезливых порочных чувств, в которые так любили скатываться Винчестеры. По крайней мере, пока их никто не видел. Уверенность в том, что брат ощущает подобное, не покидало, и это заставило Михаила демонстративно поднять подбородок, в тщетной попытке казаться выше. Ужасное ребячество, но после полетов почти знакомое и такое... родное?

Отредактировано Dean Winchester (2022-04-06 20:23:06)

Рафаил... С ним было проще всего, всегда, с самого начала сотворения, и Михаила эта ремарка полностью устраивала. Он полагался на брата во всем, тот же во все века и времена принимал некоторую дистанцированность общения, не создавая проблем и не пытаясь требовать чего-то чрезмерного. Кто-то мог назвать его ординарным, однако Михаил предпочитал слово "стабильность" - оно, как ни что другое, идеально вписывалось в концепцию их взаимодействия. Особенно после падения Люцифера и исчезновения Габриэля, который успел перенять часть братской гордыни, решив для себя предпочесть общество смертных, или чего-то там ему желалось. В подобные мелочи Михаил не вникал, считая их инфантильной придурью, недостойной архангела, однако задерживать брата и бросать силы на его поиски не собирался тоже: не маленький, когда понадобится - найдется сам. Время шло, Гейб не появлялся, и его вполне утилитарно вычеркнули из списка небесного воинства просто по факту, который в итоге подтвердился не самым лучшим образом. Бегать за Люцифером в поисках его милости было однозначно глупым решением, и если бы Габриэль имел силы вернуться на небеса за советом для старших, они бы смогли найти для него подходящие слова. По крайней мере в своих попытках отмолить брата Михаил на это надеялся, и его суровое уединение на вершинах мира среди снегов и вьюг было тому подтверждением. Печальным, ненавязчивым, простым и откровенным, в котором он старался просить отца о прощении и собственной недальновидности. Эта ответственность лежала на его плечах с момента сотворения, и подобная потеря казалась немыслимой: с них всех в свое время хватило войны с Люцифером, чтобы терять еще братьев, да еще таким глупым способом. Теперь лишь они с Рафаилом поддерживали небеса в их постоянной и многоликой заботе о мире, неустанно следя за его движением в сторону бесконечно далекой и такой близкой энтропии. И вот ее час настал. Неожиданно и ожидаемо, отчего им обоим следовало принять последние меры перед началом приближающегося конца и выполнить все возложенные создателем задачи. Рафаил, как никто другой, прекрасно понимал это, вызывая легкую улыбку на устах Михаила - невероятной редкости факт в последнее время. Смирение брата и его спокойная, суровая настойчивость были подобны глотку ледяной арктической воды, и это сравнение вносило приятные коррективы в их беседу.

Что же, час почти пробил, и в наших силах довести продуманное отцом до логического завершения, - существование в мире смертных некоторых идей подходили самому Михаилу и давали возможность облекать аудитально ощущения в необходимой для понимания мере. Подобное вызывало легкий флёр ненавязчивой печали, и одновременно умиротворяло, словно отцовская дань до сих пор покоилась на его правом плече. Голос Михаил звучал существенно ниже и мягче, когда он общался с братом, словно пытался поведать тому странную тайну, окутанную долей интимности. Ему не хотелось говорить о Люцифере: произошедшее вызывало жестокий диссонанс внутри во многом благодаря наличию весселя, который, как ни крути, продолжал видеть совсем иное, нежели архангел. Надо отдать должное воле Дина, та была непоколебимой и мощной, словно зарождающийся тайфун, и так же упрямо следовала поставленной цели, круша на пути все возможные препятствия. Хорошее качество, практически бесценное для смертных, которое заставляло смотреть на них с иной позиции и гордиться этими творениями отца, если бы не одно жирное "но" в виде поправки падшего в теле младшего Винчестера и грядущий Апокалипсис. Мы долго шли к этому моменту, и теперь пришла пора вместо бесконечных запятых и вопросительных знаков поставить, наконец, заключительную точку. Как ни крути, подобный исход был заложен творцом изначально, и развертывающийся по спирали мир дошел до своего завершения в виде четырех основ, за которыми сияла бездна падения брата. При воспоминании об их полете внутри зашевелилось нечто давно похороненное вместе с заточением Люцифера, и в этот раз подавить зарождающийся дискомфорт от собственной диссоциации чувств Михаилу не удалось - Винчестер настойчиво давал о себе знать, вновь пробуждая забытое и изъятое. Рафаил наверняка заметил это легкое смятение чувств, однако корректно оставил замечания при себе, не собираясь вмешиваться в мыслеформы старшего. Его короткий доклад по поводу демонов, содержащий точные расчёты сил, окончательно расставил фигуры по местам и дал им возможность продумать дальнейшие действия. В этой войне не было и не будет проигравших или победивших - все, как один падут под натиском нападающей стороны, чтобы после навечно упокоиться в блаженной тьме Пустоты: Чистилище будет уничтожено наравне с остальными мирами. Высказанные Михаилом догадки на счет отсутствия отца Рафаил добавил в свои заметки, обещая провести необходимые расчёты в ближайшее время и донести информацию до брата. На этом они закончили и разошлись по своим позициям, готовиться к грядущей битве.

Долго ждать не пришлось, и процесс пошел словно хорошо смазанное колесо. Точнее было бы сказать "покатился", однако Михаил предпочитал другие слова, дающие обстоятельное понимание контроля над ситуацией. Ангелы гибли пачками, каждого из них он ощущал лично, и для каждого находил последние слова утешения - необходимый знак почтения ушедшим в дань памяти о них. Вряд ли кто-то вспомнит его самого за гранью уничтоженного мира, но подобные мелочные подходы Михаила мало волновали. Люцифер то и дело вмешивался в эфир, стараясь посеять тревогу среди обороны небес, однако ему это удавалось плохо: ангелы и серафимы идеально делали свое дело и отлично осознавали собственную правоту. Михаил мог гордиться их подготовкой, однако это чувство он вполне успешно вытравил из себя еще в тот момент, когда низверг брата за подобный же грех. Несколько раз за моменты битвы с ним желал говорить Кастиэль, однако эти попытки архангел, к собственному сожалению, был вынужден оборвать: Винчестеру не стоило показывать картину происходящего и давать слушать того, кто мог пробудить его волю к действиям снова. Сейчас был момент, когда вессель должен был целиком и полностью подчиниться, не предпринимая попыток к бунту, им вполне хватало одного.

Будет все, как задумано, - равнодушию в голосе Михаила могла позавидовать каменная статуя. У тебя появилось слишком много ненужных чувств, которые ты проецируешь на собственную оболочку, и зря. Они больше ничего не значат, поэтому оставь свои беспомощные попытки провокаций, которые все равно ни к чему не приведут, - защита небес обстоятельно держала свои позиции, а Михаил во время спуска на землю успел хорошо проредить нападавших демонов и отродье Евы. Он ничего не ждал от брата, и эта попытка вмешиваться в ангельские разговоры выглядела последней жалкой потугой в желании внимания к собственной персоне. Время шло, а ничего не изменилось: Люцифер хотел все того же и пытался добиться этого такими же детскими способами вместо того, чтобы включить голову и отключить обиду. Души смертных уже ничего не волнует, они нашли упокоение в раю. Скоро его найдем все мы. Их последний бой маячил на горизонте грозовыми фигурами, и осознание этого факта приносило чувство удовлетворения происходящим четким планом. Говорить это макушке Люцифера в теле Сэма Винчестера было несколько странно, однако Михаил прекрасно знал, что тот его увидел и почувствовал загодя, и даже не стал отходить в сторону, когда это бесконечно длинное и высокое тело начало подниматься и разворачиваться в его сторону. У Дина на этот счет было свое мнение, и секундного замешательства от вида лица брата и знакомого блеска глаз хватило, чтобы создать раскадровку дальнейшего. Вот только полагаться на сосуд и его реакции Михаил не собирался, взмахом огромных крыл поднимая шквалистый ветер, который мигом снес волну пробиравшихся в сторону райских врат демонов.

Отредактировано Dean Winchester (2022-04-13 11:19:00)

Когда колкое ощущение пространства медленно переросло в поток энергетических лучей, сплетающих над головой архангела венок из его истинного облика, тот позволил себе вернуться в тело сосуда, оставленного на одинокой горе в холодных небесах. Осмысление произошедшего вызывало двоякие чувства, часть из которых он вообще испытывал впервые. Винить в этом следовало весселя, который весьма не вовремя вмешался в красивый воспитательный процесс - а именно таковым его считал Михаил. Полностью отключить Дина не получалось и он подозревал, что Люцифер имел ту же проблему: сталкиваясь, Винчестеры притягивались друг к другу, подобно магнитам, не считаясь ни с какими возможными препятствиями. Невозможными, как выяснилось, тоже. Радоваться этому, или считать досадной издержкой, Михаил пока не решил, но нечто внутри него изменилось, словно ломалась крепко отстроенная стена, должная выдержать тысячелетия противостояния. Очень не вовремя с учетом складывающихся обстоятельств, однако обдумывать этот момент он собрался единолично без вмешательства Рафаила: тому вообще не следовало ничего знать, хотя подобный жест был заведомо бессмысленным. Брат так или иначе узнает, но проблемы они станут решать по мере их поступления.

Во Флориде снова царила жара, не смотря на неблагоприятные прогнозы синоптиков по поводу гроз и надвигающихся с океана ураганов. Всадники не дремали, и часть населения уже являлись носителями бомб замедленного действия разного калибра и степени разлета осколков, еще одна часть постепенно исчезала. Уличные банды, потасовки, мафиозные группировки активировались, и ночной город гудел. Везде, кроме того места, который почтил своим присутствием архангел. Здесь ничего не изменилось, только у входа горела пара маслинных ламп, словно сошедших с витрин дорогого антикварного магазина где-нибудь в сердце Стамбула. Они бросали причудливые тени на каменный пол, змеящиеся вовнутрь, где его уже ждали. Михаил ощущал незримое присутствие брата в теле сосуда, и это наполняло его давно позабытыми чувствами, которые он, как надеялся, запер за той самой высокой стеной и после выкинул ключ. Похоронил на самом колодце глубоких синих вод моря, куда его собственный свет с тех пор не заглядывал ни разу. Ключ от его сердца, который Винчестер каким-то совершенно непостижимым образом сумел разглядеть среди небытия и попытался вытащить наружу. Успешно, или нет, это они смогут осознать в самом конце продолжительного спектакля жизни этой планеты, завершение которого Михаил ощущал буквально кожей.

Мой вессель отдал ради брата часть силы. Удивительная привязанность среди смертных, не находишь? Обычно мелочные, жадные, требовательные и извечно страдающие от своих невразумительных проблем, даже они способны на благородные поступки, - Михаил, подобно прочим небесным существам, никогда не скрывал своего пренебрежительного отношения к этим творения создателя в той же мере, в которой не собирался оспаривать решение отца на счет их главенства среди прочих. Не в этом ли их сила и величие? Подняться над собственной природой и вознестись чистыми чувствами и открытым сердцем туда, куда нам путь заказан. В давние времена, когда земля была юной, а они - едва оперившимися существами, подобные риторические беседы на тему природы различного рода существ, были одним из их развлечений в райском саду. Тогда тихий гомон голосов редко утихал, и также красиво горели огни вокруг, освещая одухотворенных и восхитительных созданий, коими полнился этот сад. Михаил почти успел позабыть это чувство легкости и восторга, единения с братьями, ангелами и отцом, когда в один кошмарный день все сменилось и исчезло, словно снесенное начисто. Сквозь эту бетонную стену пытались пробиться робкие ростки, которые он без сожалений изничтожал в ноль. Пришло время взглянуть на них под новым углом и решить для себя отношение к происходящему. Михаил всегда был честен с собой, но не был уверен, что сможет вновь вернуть это по отношению к брату.

Когда ты убил Габриэля, ничего не произошло. Небеса не содрогнулись, мир не остановился, а тень не нашла на солнце. Он был последним из нас, однако казалось, что его исчезновение было подобно лишь легкому дуновению с распахнутых крыл бабочки - такое же незаметное и воздушное. Тогда я еще задавался вопросом, а не очередной ли это фокус. Задаюсь им и теперь, - подойдя ближе к Люциферу, Михаил взглянул тому в глаза. Спрашиваю себя, почему утрата одного из нас прошло так незаметно, а возрождение другого породило тайфуны в морях и смещение земной тверди. Это не работа Всадников, это ты обрел часть себя, теперь уже окончательно вернувшись в мир. Рука архангела невесомо коснулась лепестков белоснежных лилий, источающих свой дурман, который всегда действовал на него благосклонно. Цветы невинности, соединения сердец в браках перед престолом Господнем и проводов в мир иной, словно воплощение земной жизни. По велению его воли этот стебель превратился в кроваво-алый ликорис - паучью лилию, которой было увито его копье во время сражений. Так поведай мне, какого это - вновь обрести себя и поддаться очередному искушению в планах захвата мира. Ты ведь еще планируешь посетить небеса, метя на отцовский трон? Что ты собрался сделать, будучи правителем созданного им мира? Раз у тебя такие амбиции, ты должен, подобно ему, иметь подробный план на тысячелетия вперед, для начала.

Люцифер в коконе своей непробиваемой гордыни никак не мог осознать, что не был создан творцом и все, до чего могли дотянуться его почерневшие от падения руки - это легионы отвратительных существ, копошащихся в своей адской бездне на дне мира. Жалкое подобие ангелов, они не имели даже части их силы. И это не говоря уже про человечество: продуманный и сложнейший механизм, своего рода венец с удивительным даром свободного волеизъявления. Михаил не боялся конца времен также, как новообращенной силы брата - подобное должно было произойти рано или поздно, чтобы они смогли достойно сразиться в окончательной битве. Единственное, о чем он сам заранее не догадывался, так это о причине обретения крыльев Люцифером. Однако они все еще оставались братьями, поэтому отказать в этой последней помощи тому, кто был ему дорог, архангел не мог не смотря на то, что произошедшее вышло случайностью и было следствием выхода из под контроля весселя. Или его собственной воли? Иногда отделять идеи Винчестера от собственных становилось сложно: они с Дином во многом мыслили в одном направлении, и это создавало ощущение единства. Наверное, именно подобные вещи должны были быть следствием единения с истинным сосудом. В любом случае, Михаил не жалел о произошедшем - его собственной благодати вполне хватило на них двоих, и видеть здорового брата было... приятно? Тепло? Рискованная дорожка, выложенная кирпичами чувств, которой он всегда старался сторониться. С каждым днем делать это становилось все сложнее.

В итоге Михаил подошел ближе, позволив своей сущности пробежаться по обновленным крылам Люцифера, замечая мягкое сияние среди них. Казалось, вся предшествующая тьма исчезла, заменённая истинной и чистой благодатью Михаила. Может быть это смогло повлиять и на брата? Пальцы сосуда коснулись уже воплощенного мягкого оперения, которое Люцифер, узрев интерес, проявил в реальном мире, позволив утонуть кончикам в теплом пухе подкрыльного пространства. Было в этом нечто зачаровывающее, и еще одна часть выстроенной плотины с ревом бьющейся о край воды прорвала внутренний мир сущности Михаила, заставляя того сжать пальцы сильнее, когда они опустились чуть ниже, скользнув по талии брата. Давно забытое ощущение единства четырех первых творений, давно оставленный и сожженный дотла рай, который выгорел в их душах вместе с настоящим. Остались лишь черные остовы от следов адского пламени, которые сейчас осторожно прорастали к лучезарному солнцу. Поливать их кровью или слезами, было сложным вопросом.

Отредактировано Dean Winchester (2022-06-09 10:32:54)

Отредактировано Dean Winchester (2022-06-09 10:33:32)