Сатору никогда вел подсчет успешно исполненных заданий, успех для него всегда был менее значителен, чем проигрыш, о котором маг мог помнить очень долго, анализируя даже малейшие моменты, приведшие к провалу. Однако, поражения были частью хоть какого-то разнообразия. Но с недавних пор в жизни Годжо и без того появилось множество новшеств, из-за которых он, сидя на крыше одного из токийских высотных деловых центров, через несколько минут после изгнания, листал пособие для молодых родителей. Надпись на обложке обещала научить диалогу с “трудным” ребенком и помочь в воспитании, но у Сатору не хватало усидчивости для того чтобы дочитать до конца хотя бы один разворот. Листая страницу за страницей, шестиглазый пытался выцепить хоть что-то полезное, чего он не находил в множествах книг до этого, но единственное, на чем задерживается его взгляд это нелепые иллюстрации. Годжо предполагал, что быть родителем - не просто. К тому же, когда стараешься не допустить банальных ошибок в самом начале.

Взгляд голубых глаз скользит со страниц бесполезной макулатуры меж высотных зданий. Отсюда открывается великолепный вид на город, который омрачает всего одна деталь - барьер, принятый обзывать “куполом”, что скрывал одну из столичных библиотек Хибия. Сотворенный с целью сохранить секрет о недавно произведенном изгнании, все еще не был развеян Сатору только по причине того, что некоторое количество проклятой энергии все еще роилось внутри стен. Маг выжидал, будучи уверенным в том, что это место являлось убежищем не только особого ранга. Удивительно, насколько негативные эмоции студентов перед очередной волной экзаменов, были сильны, что породили сразу несколько проклятых духов. Поднимаясь с насиженного места, Годжо вскоре оказывается снова меж, частично опрокинутых, книжных рядов. Он выхватил книгу по воспитанию во время драки с проклятьем и теперь возвращал её на место, туда, где от отсутствия экземпляра образовалась единственная пустота на полке, кажется, этот раздел совсем не пользовался спросом у потенциальных читателей. Сгусток проклятой энергии вырывается из зазора между экземплярами о развитии ребенка и сексуальном воспитании подростка, но Сатору оказывается быстрее и перехватывает, принимающую форму руки, конечность, рывком буквально вытаскивая проклятье из-за полки, заставляя все книги попадать на пол.

Работать в одиночку весьма скучное занятие. Привыкнуть к тому, что рядом нет дружеского плеча, на которое можно опереться - оказалось сложной задачей. Но даже когда Годжо смирился с тем, что ему больше не нужна помощь, а работать им с Гето порознь оказалось весьма продуктивным подходом, то вот свыкнуться с полным отсутствием Сугуру в своей жизни маг был не в силах. Оглядываясь назад, Сатору винил себя в бездействии. Он был уверен в том, что если бы не был поглощен погоней за собственным хвостом, не стремился каждую секунду прыгнуть выше собственной головы, то непременно успел повлиять на своего напарника, когда впервые заметил изменения в его поведении. И какой же он “сильнейший”, если не смог даже помочь Сугуру? Они с Сёко даже не говорят о своем друге. Если бы Годжо не вытаскивал её из медицинского кабинета, врываясь в него словно цунами, то кто знает, может и Иэйри сошла бы с ума в окружении своих отчетов и пробирок. Уже двое из трех членов их предыдущей команды поддались более явной форме безумия и только Сёко, внешне безразличная к множеству вещей, все еще сохраняла рассудок. Возможно, все дело в том, что она не так уж и часто контактировала с проклятиями. Делая такой простой вывод в своей голове Сатору стало даже немного не по себе от того, что раньше он злился на напарницу за бездействие, ведь, скорее всего, именно оно уберегло Иэйри от судьбы, схожей с Годжо и Гето.

Книги, зависшие в воздухе вокруг Сатору, которыми дух пытался атаковать шестиглазого, с шумом упали аккурат в тот же момент, как проклятье разошлось на множество темных частиц, рассыпаясь прямо на глазах мага. Темно фиолетовая кровь каплями стекала вниз, оставляя след на “бесконечности”, что задерживала их, не давая добраться до тела Годжо. Здесь работа была окончена. Шестиглазый старался не устраивать разруху, но разве проклятья будут придерживаться подобной установки? Шкафы, опрокинутые в проходы и множество книг - признаки работы мага, но уборка не его забота, этим вскоре озадачат других. Годжо цепляет на стеклянную дверь главного входа лист, с рукописной надписью: “закрыто” и идет к небольшой телефонной будке. Сатору отчитался Яге об очередном удачном завершении, связавшись с ним при помощи телефона общественного пользования. Встречаться со своим учителем только ради отчета у мага не было ни малейшего желания, к тому же, у него помимо изгнаний проклятий появилась еще парочка неотложных дел.

В какой то момент ему стало настолько скучно, что Годжо вспомнил о последних словах смертоноснейшего из своих врагов и решил примерить на себя роль родителя? Тот мертвец упомянул о сыне, которого должны были продать клану Зенин и если сначала Сатору не обратил на эту информацию никакого внимания, то со временем понял, что сказанное было не случайностью. К тому же, возможность насолить одному из магических кланов он бы никогда не упустил, а тут как раз подвернулся такой шанс. А, может, именно талант паренька, который Годжо сразу разглядел в Мегуми, побудил Сатору обратить на него более пристальное внимание. С первого взгляда он увидел в юном Фушигуро того, кто в будущем сможет превзойти даже “сильнейшего”. Но Годжо совсем не ожидал увидеть еще одного брошенного ребенка - Цумики, которой было суждено стать необходимым дополнением к Мегуми. Заботиться об одном ребенке, не имея в этом какого-либо опыта - сложно, а за двумя, казалось, должно было быть еще сложнее. Но Сатору повезло. Маг мог только догадываться сколько времени дети провели, полагаясь во всем только на себя, но то, как эти двое справлялись совместными усилиями со всеми сложностями - наталкивало на мрачные мысли касательно этих самых сроков. Годжо пропадает целыми днями на заданиях, но под вечер возвращается, довольно быстро выработав в себе необходимую привычку.

Переступая порог их общего дома, Сатору первым делом бросает взгляд на обувь у входа. Замечая аккуратно поставленные две пары, он понимает, что Мегуми и Цумики дома. Но стоило быть особо внимательным. Из-за того, что паренек был обещан клану Зенин, те вполне могли прийти чтобы забрать “свое”. Прежде чем сказать что-либо Годжо прислушивается к обстановке. Не замечая чужой энергии или возможных остатков от неё, шестиглазый таки скидывает обувь и небрежно отодвигает ногой в угол, убирая с прохода. Шурша бумажными пакетами с тайяки и вторым - с продуктами, маг снимает с глаз очки с круглыми темными линзами и откладывает их на тумбу, что так удачно оказывается на его пути.

- Я дома. - Шестиглазый тянет каждый слог, говоря громко, оповещая детей о своем присутствии заранее, ведь что может быть хуже для ребенка, чем внезапное появление взрослого? Для Сатору это место, само собой, домом не являлось. С одной стороны он весьма грубо навязался, с присущей наглостью вторгся в жизнь тех, кто даже и не просил его о помощи. И если Цумики приняла его присутствие в их привычном ритме жизни спокойно, то вот с Мегуми все было куда сложнее. Его стремление защитить сестру и свою спокойную обыденность порождало конфликты, из которых Годжо не стремился выйти победителем, а лишь аккуратно прощупывал границы их взаимоотношений, день за днем не бросая попыток подобраться поближе. Рассчитывая на то, что рано или поздно Мегуми сам будет вынужден обратиться к опекуну за помощью в освоении своих сил, Сатору не настаивал на чем-либо и не торопил события. Проходя на кухню, Годжо ставит один из пакетов на стол, а второй раскрывает, доставая из него печенье в виде рыбы со сладкой начинкой.

Все еще вжимая голову в плечи, Сатору старается действовать тихо. К Цумики маг относился с особым трепетом и заботой. Ей, в отличие от Мегуми которому суждено было стать магом, можно и нужно было наслаждаться жизнью. К тому же, для своего сводного брата и навязавшегося опекуна она была своего рода матерью, поддерживающей порядок. Мягкая и добрая улыбка могла с лёгкостью смениться на холодный и серьезный взгляд, стоило Фушигуро и Годжо сцепиться языками во время их совместного ужина. Иногда Мегуми словно специально говорит нечто колкое, а Сатору остро реагирует на подобное. Эмоциональность не раз подводила “гения” во время словесных перепалок с ребенком. Он, по сути, и сам еще не до конца повзрослел, был легкомыслен во многих вопросах, и хоть мага сложно назвать инфантилом, некоторые черты незрелости выделялись, контрастируя с ожиданиями о том, чья сила была неизмерима. Такие маги обычно представляются в умах других холодными, расчетливыми и мудрыми. Идеальный пример такого поведения - Нанами. Годжо казалось, что именно этот человек может стать отличным приемником Яги, когда тот покинет свой пост директора токийской школы. Сатору неусидчивый, он словно говорит на ином языке, действует из собственных желаний, слепо не следует всем тем правилам, установленным верхушкой. Но заботится о двух детях, возлагая на свои плечи ответственность, от которой бежал всю свою осознанную жизнь.

Для Годжо обычная семейная обстановка - нечто необычное. Мегуми и Цумики буквально обучали его основам, сами того не замечая. Привязываться - не в правилах Сатору, но каждый раз произносить слово “дом” было чертовски приятно. С самого детства к нему относились так, словно у него нет иного выбора, кроме как быть главным оружием магов - козырем в рукаве, которым можно удобно воспользоваться в любой момент игровой партии. По странному стечению обстоятельств, Годжо не скучал по своим родителям, бросивших ребенка, окрещенного “шестиглазым”, на попечение другим людям, так называемым “мудрецам”, ровно так же, как Мегуми не стремился знать о своем погибшем отце. Но рано или поздно Сатору расскажет ему, пожалев разве что о том, что не может продемонстрировать шрамы, оставленные от перевернутого копья небес на шее, лбу и ноге, так как те просто затянулись под действиями обратной техники. Но пока Годжо наблюдает за остановкой на кухне. Легкий беспорядок говорил о грядущем ужине. К тому же, это предположение сразу подтверждают слова Фушигуро.

Приподнимая бровь, Сатору делает простой вывод: тамагояки - не подходящее для полноценного ужина блюда, предназначенное больше для завтрака, но, похоже, Мегуми умеет не так много, как могло показаться. Он постоянно демонстрировал свою независимость, отказывался от помощи, отбивал руку, которую Годжо клал ему на макушку, в попытках приободрить вечно мрачного ребенка. И частично самостоятельность Фушигуро оправдана, но теперь он не один, рядом был, пусть и балбес в крайней степени, но все же взрослый, способный лишить ребенка большинства тех забот, которые и не должны были его волновать. Но Мегуми сопротивляется, пытается вытеснить чужака. Малец не дурак, Фушигуро знал почему Сатору так добр к нему и сводной сестре, совершенно точно догадывался о тоцели подобных действий. Каждый в этом мире действовал из своей личной выгоды и, конечно же, она имелась и у шестиглазого. Но разве это худшее, что могло случиться? Годжо видел какие вещи делают Зенин ради силы и удержания статуса. Откусывая кусок печенья, Сатору с приподнятой бровью наблюдает за тем, как Мегуми встает на табурет перед раковиной и берет в руки нож. Само собой, опекун не спешит делать каких-либо замечаний. У Годжо свой подход к воспитанию: Фушигуро не поймет опасности подобных действий пока самолично не порежется. Можно вечно запрещать, причитать и объяснять, но, вопреки общественному мнению, человек очень редко учиться на чужих ошибках, так как ему попросту нужно ошибаться чтобы обучаться. Пареньку еще предстояло пройти через поле с граблями, зубья которых только и будут ждать когда он следует следующий шаг.

Тишина, пусть и разбавленная звуком воды из крана, - надоедала. Сатору был близок к тому чтобы сойти с ума от потока мыслей, заполняющих его голову, посему любил отвлекаться на диалог с кем-то. Но Мегуми по-обычаю неразговорчив, однако Годжо не прекращает попытки наладить контакт:

- Как твои дела в школе? - Маг вычитал в книге о наиболее удобных вопросах для начала диалога с ребенком. Конечно, о чем можно еще спросить того, с кем практически не общаешься? Но стоило произнести вопрос вслух, как у самого Сатору скривилось лицо в очередной гримасе, словно он только что съел что-то смертельно горькое.

- Ладно, забудь, - тут же исправляется Годжо и зажевывает горечь на языке сладкой начинкой, очередной раз откусывая кусок от печенья, не давая Фушигуро даже начать отвечать на поставленный вопрос, - тебя мучают кошмары? - Внезапно интересуется Сатору, шурша пакетом с продуктами, начиная постепенно раскладывать все на свои места.  Как-то ночью шестиглазый проснулся от четкого ощущения проклятой энергии. Поднявшись с дивана, на котором он спал намного чаще, чем в спальне покойных родителей Мегуми и Цумики, маг последовал за своими ощущениями, опасаясь вероятного нападения на мальчишку, но, распахнув дверь в его комнату, убедился в том, что теневые монстры в углу, нависшие прямо над головой ребенка будто грозовые тучи - дело рук юного Фушигуро. На что еще способен этот ребенок, если на бессознательном уровне способен делать подобное? Той ночью Годжо засыпал с широкой улыбкой на устах, мысленно благодаря Тоджи за столь щедрый подарок.

Овощи занимают свое место в определенном отсеке холодильника, ровно как и молоко. Присаживаясь на корточки перед нижней, более мелкой дверцей морозилка, Сатору кладет туда замороженные полуфабрикаты и два небольших ведерка с мороженым. Выпрямляясь, вставая в полный рост, Годжо снова утыкается в спину приемного сына взглядом.

Отредактировано Gojo Satoru (2022-01-26 20:47:20)

Сатору подмечает, как напрягается мальчишка, как доселе расслабленные мускулы становятся каменными под одеждой. Он был настолько уязвим в той теме, которую затронул Годжо, что тело неосознанно желало защититься, хотя, само собой, никакой физической угрозы не было. Мегуми прячется за твердым отрицанием и на лице шестиглазого проступает легкая ухмылка. Само собой, он не будет доверять магу. Сатору невольно вспоминает себя в годы, приближенные к возрасту Фушигуро. Прятать свои слабые стороны от взрослых - нормально, но было весьма забавно наблюдать за тем, как это делал Мегуми. Каждый раз ловить на себе разозленный взгляд, содержащий в себе какую-то угрозу, смотря при этом на парнишу сверху вниз - бесценно. Он был похож на храброго щенка со взъерошенной смольной шестью, который скалит клыки на пса, что потехи ради в очередной раз кусает за хвост.

Быт для мага не привычное явление. Окончательно Сатору “оторвался” от обычной человеческой жизни еще в школьные годы. Перебравшись в столичную техническую школу магии Годжо окончательно позабыл о том, как живут обычные люди. Многие годы его ежедневной рутиной была отнюдь не готовка, а сражение за сражением. Изнурительные и утомительные однообразные изгнания после которых только и хотелось съесть чего послаще и упасть на диван. Но теперь он попросту не мог позволить себе подобное. Хотя, признаться честно, натыкаясь в очередной раз на мрачное и недовольное лицо Мегуми - задавался вопросом о правильности своего решения. Не находился ли он на той стадии профессиональной деформации, когда в состоянии общаться лишь со своими коллегами, окончательно отдалившись от человеческих вещей?

Мальчишка командует и Сатору неприкрыто посмеивается, подмечая в мыслях всю абсурдность ситуации. Само собой, юному Фушигуро все равно кто рядом с ним. Для Мегуми не имеет значения все те титулы причисляемые шестиглазому, ровно как и не впечатлили бы испуганные взгляды проклятий, когда перед ними появляется тот, кого не опасался разве что безмозглый. Годжо делает пару шагов к подставке с ножами, по пути доедая печенье. Приятная сладость послевкусием отдается во рту, а от остатка крошек Сатору избавляется языком. Наспех закатав рукава, маг взял свежие овощи из тех, которые совсем недавно загрузил в холодильник. С каждым движением ножа, Годжо чувствовал себя более уверенно. Одной из особенностей “сильнейшего” было то, что он мог достигнуть мастерства в чем угодно за считанные минуты. За что бы парень не взялся - это получалось у него по скучному идеально. И именно поэтому Сатору часто намеренно занижал свои возможности, обходя стороной то или иное занятие. В детстве и раннем юношестве другие дети смотрели на него из-за этой особенности с укором. Годжо был лучшим во всем и всегда, выделяясь на фоне остальных. Его ставили в пример, а Сатору меньше всего хотел выступать в качестве образца для подражания для кого бы то ни было.

- Твоя тень отличается от моей, - выверенные и точные удары ножом шинкуют лук, уголки глаз становятся влажными, а нос пощипывает изнутри, - проклятая энергия - то, что нужно от тебя одному из великих кланов. - Останавливаясь, Годжо смотрит на тень Мегуми, которая в свою очередь и правда отличалась от остальных теней в комнате: более плотная и по-настоящему черная. Отрывая от, рядом стоящего, рулона одну салфетку, Сатору избавляется от лишнего лукового сока на пальцах и перекладывает нарезанный овощ в небольшую, но глубокую миску. Получилось, как и просил Фушигуро, достаточно мелко. Оставляя посуду в сторону, маг выкладывает на разделочную доску свежую комацуну и остальную зелень, названия которой он и не стремился запоминать. Более важной информацией для Годжо были виды сладостей и разнообразие начинок, чем сведения о здоровой пище.

- И сейчас я тебе покажу то, на что ты будешь способен через пару лет! - Его голос звучит воодушевленно и привлекает к себе внимание. Обычно, когда шестиглазый звучит так - происходит нечто из ряда вон выходящее, не нравящееся большинству. Стремясь хоть как-то разрядить обстановку, Сатору ухмыляется и переводит взгляд на Мегуми. Красоваться своими магическими способностями Годжо любил, иначе зачем ему те громкие дарованные титулы? Прежде чем Фушигуро успевает возразить или сделать хоть что-то чтобы предотвратить последующие действия опекуна, тот уже направил указательный палец в сторону зеленых овощных листьев.

- Синий. - Преждевременное предвкушение от ожидаемого положительного результата разрушается о реальность. Словно плата за безграничный омут проклятой энергии, иногда Сатору не мог воспользоваться одной из своих техник, оказываясь в весьма невыгодном положении в бою. Но сейчас насмешка от Мегуми - самое серьезное из последствий безрезультатного использования отрицательных значений энергии.

- Красный. - Не отступая от собственных намерений сразу же произносит Годжо и на конце пальца, из небольшой искры проявляется идеальный шар размером с горошину. Будь рядом Сугуру, то давно бы схватил своего непутевого товарища за запястье, не позволив ему закончить начатое. Будь здесь Сёко, то отвесила бы Сатору подзатыльник, ругая его за использование столь разрушительных техник на бытовые нужды. А Яга не церемонясь ударил бы ученика кулаком по голове, ругая за возможные опасные последствия и угрозу, которой Годжо подверг окружающих его людей. Но все из вышеперечисленных отсутствовали, посему никто не в силах пресечь шалость того, кто в свои-то годы уже должен был перестать заниматься подобным.

Ударная сила сносит со стола все, что на нём находилось. Ранее нарезанный лук разлетается в стороны, а зелень, которая должна была по задумке Сатору мелко и аккуратно нарезана при помощи техники, кусками налепляется на все вокруг. Пара секунд напряженного молчания длится по ощущением дольше, чем должно было. В какой-то момент Годжо даже побоялся снова смотреть в сторону Мегуми, но все же вынужден перебороть себя. Заведя руку за голову, маг озадаченно почесывает макушку, еще больше ероша свои волосы, и только после этого смотрит на ребенка через плечо с широкой и немного виноватой улыбкой. Остатки зелени зависли рядом с его лицом и телом, удерживаемые “бесконечностью”.

- Упс, оно не должно было… ну… вот так, - нервный смех срывается с губ, - но получилось эффектно, согласись! - Из его голоса не пропадает энтузиазм, словно Годжо искренне ждет похвалы или восторженных комментариев на счет произошедшего.

Отредактировано Gojo Satoru (2022-03-30 13:52:33)

Обычно установить контакт с ребенком для Годжо не является большой проблемой. Из-за особенностей характера, Сатору не всегда поворачивался язык назвать словом “взрослый”. Он с удовольствием увлекался в игры, будь то они-гокко или дзянкэн. Правда, каждый раз приходилось поддаваться чтобы процесс оставался интересным для ребенка, которого юному магу обыграть было слишком просто. Но Мегуми не был похож на обычных детей. Фушигуро не поддавался на открытость и увлеченность Сатору, а временами детская позиция, кажется, вызывала в темноволосом только злость и раздражение. К нему было крайне сложно подступиться. На сколько Годжо было легко развеселить чужое дитё в очереди за сладостями, настолько же сложным во взаимодействии был Мегуми. Под действием жизненных обстоятельств он был вынужден рано повзрослеть и, несмотря на наличие старшей сестры, был лишен привычного беззаботного детства. Но сейчас, после выходки опекуна, он казался еще более хмурым, чем обычно. От взгляда Фушигуро на плечах словно появились тяжелые мешки. Вина кольнула под ребрами. С одной стороны Сатору преподал неплохой урок: то, над чем ты так усердно работал может быть разрушено в миг и нужно уметь отпустить ситуацию и идти дальше. Но, по лицу Мегуми было очевидно заметно, что тот пребывал не в благодарном равновесии духа. Кровь, проступившая на руке у мальчика и вовсе возвращает мага в, ускользнувшая для него на несколько секунд, реальность. Годжо в миг осознал то, что ему еще ко многому надо было привыкнуть. Ни Сугуру, ни Сёко рядом больше нет, а те, кто оказался вблизи требовали осторожности и не имели возможности защититься в полной мере от его экстравагантных выходок. Но при этом Сатору не спешит бежать к аптечке за пластырем. Фушигуро, кажется, даже не обратил на ранение внимание, что достаточно полезный навык, учитывая его будущий вид деятельности.

Упрек со стороны Мегуми - колкий, позволяет точно понять Сатору свою виновную позицию за произошедшее. Безобидная, как казалась Годжо, выходка, которую можно было назвать емким словом “малость”, стала причиной возникновения очередной трещины в их, и без того крайне шатких, отношениях с Фушигуро. Пока шестиглазый замер на месте, словно боясь навредить сейчас еще больше, ребенок успел покинуть стул, на котором стоял до этого, и поднял упавшие вещи. Со стен все еще стекали каплями и спадали кусками остатки тех заготовок для тамагояки, над которыми корпел Мегуми. Окидывая все это взглядом, Годжо ловил себя на мысли о том, что сейчас как раз кстати было бы обладание магии как в Гарри Поттере, с их заклинаниях, которые могли навести порядок, стоило только произнести соответствующее слово. К сожалению, проклятая энергия так не могла. Пожалуй, только Сёко могла преобразовывать её во что-то не разрушительное, в остальном, там где появлялся маг - разрушались здания, ломались и падали деревья, переворачивались машины.

Годжо привык к грубым вопросам со стороны Фушигуро, но все равно заметно хмурится. Больше всего Сатору не нравилось, когда Мегуми сомневался в способностях шестиглазого как в опекуне. Конечно, ребенок не обязан был быть благодарным за то, что Годжо взял на себя обязанности по содержанию двух детей, но подобные подколы со стороны младшего из четы Фушигуро - задевали. Однако, маг молчит, не отвечает на провокацию со стороны ребенка. Его мысли были заняты более важными вещами, чем очередная словесная перепалка. Сатору продумывал что ему стоит сделать чтобы сгладить ситуацию, ведь если между ними продолжится конфликт, то шум от разбивающейся посуды точно разбудит Цумики как минимум, а как максимум взбудоражит всех соседей.

Выдыхая, Годжо опускает руку в боковой карман штанов и достает телефон. Гаджет на вид оказался довольно потрепанным, но не из-за длительного использования. По характерным отметинам на корпусе и сетке из трещин на экране, можно было понять как много испытаний он прошел вместе со своим владельцем. Ежедневные изгнания проклятий - рутина, но выпавший из кармана при очередном резком повороте в воздухе телефон точно добавлял перчинки. Теперь, когда в жизни Сатору появились люди в которыми необходимо было поддерживать контакт на протяжении всего дня, он все становился все более привязан к телефону. Правда, от этого вмятин и трещин не становилось меньше. Список контактов плавно движется по экрану, Годжо был даже немного удивлен тому, как ему легко дается не зацикливать внимание на именах тех, кто был ему дорог, но с кем ему больше не суждено увидеться. Только вот почему он все еще не избавился от, бесполезных и лишь захлавляющих контакты, набора цифр? Вопрос Мегуми заставляет шестиглазого поднять голову и оторваться от экрана. Заинтересованность мальчика, пусть и хорошо замаскированная, Сатору приятно удивила, на его, до этого напряженном лице, проступила привычная улыбка.

– Концентрируешь энергию на концах пальцев… – проследив за взглядом Фушигуро, опекун сразу понял о чем конкретно идет речь, – а, ты об этом, – выдержав паузу в несколько секунд он указывает пальцем на капли яичного белка, застывшие в воздухе рядом со своим лицом, – расскажу когда будешь готов. – Само собой нагружать Мегуми информацией, которая станет для него не информативнее “белого шума”, Годжо не стал. Сначала нужно было позаботиться о базовых вещах, к которым Сатору собирался приступать уже в ближайшее время, но не сегодня. Пока маг, особенно после пореза на руке Фушигуро, не готов был демонстрировать что-то еще. Щелкнув пальцем по кнопке на телефоне, шестиглазый прикладывает гаджет к уху и дождаться окончания расслабляющей музыки вместо скучных гудков.

– Курица терияки, кальмары в кляре, и тонкацу, – проговаривает заказ Годжо после короткого приветствия с оператором, одновременно с тем продвигаясь по кухне к раковине, поворачиваясь так, чтобы нависшие капли оказались над металлическим углублением, – и мандзю. – Единственное десертное блюдо, естественно, то, что собирался есть сам Сатору. Набить животы Мегуми и Цумики было одной из самых важных из возложенных на него задач и обычно с этим маг справлялся отлично. Годжо позволяет каплям спасть в раковину, стараясь не пачкать лишний раз пол, хотя, от пары капель общая картина беспорядка в кухне не изменилась бы.

– Может, что-то еще? – Шестиглазый не вешает трубку и, поворачиваясь к Фушигуро, задает вопрос ему, а не девушке с милым голосом на том конце воображаемого провода. Надиктованные блюда до этого были тем, что, как казалось, подходили каждому, но из-за того что Сатору был в этой семье пришлым совершенно недавно, ему сложно учесть конкретные предпочтения детей.

Отредактировано Gojo Satoru (2022-03-04 17:29:37)

Мегуми, вполне ожидаемо, отказывается, помотав головой в понятном жесте, от какой-либо добавки. Они с Цумики никогда не просят больше предложенного, редко проявляют инициативу в растратах. С одной стороны это было очень даже удобно, с другой же – очень отличалось от детей, которых Годжо видел в супермаркетах или на улице. Их сверстники охотно указывали пальцем на ту или иную вещь за стеклом витрины с просьбой купить очередную сладость или игрушку, которая через пару недель потеряется где-то дома. Но подобные эпизоды делали маленькую личность счастливые, так, как казалось магу, ребенок мог понять свою значимость. В случае Сатору и семьи Фушигуро все было сложнее. Стоило одной из праздничных дат незаметно подкрасться к Сильнейшему и его несколько дней подряд вечерами можно застать в центре Токио, занятого попытками найти нужный магазинчик около которого останавливалась Цумики, засматриваясь на элемент гардероба или любую другую вещь, способную привлечь внимание девочки. В силу своего возраста ей сложно сдерживать эмоции заинтересованности и она неосознанно замедляется около объекта интереса. Мегуми был проблемой даже здесь. Мальчишка словно родился сразу с безразличным выражением лица, которому свойственно изменяться разве что на гнев. Чтобы понять хоть какие-то желания подопечного, Сатору приходилось деликатно расспрашивать сестру о желаниях младшего из Фушигуро.  Годжо всегда был честен с детьми, он не старался заполучить подобным способом их любовь, может, только немного расположение и доверие. Поэтому не расстраивался и, тем более, не настаивал, когда кто-то из них отказывался от предложенного. В конце концов, маг не стремился заменить им родителей, звание друга-взрослого было бы более, чем он мог ожидать за свои действия. Для этого Годжо терпеливо слушал и уважал выбор подопечных. Конечно, при условии: избранное не должно нести деструктивный характер. Хотелось того Сатору или нет - ему придется заниматься воспитанием: объяснять что хорошо, а что плохо со своей точки зрения в ходе взросления детей.

Уборка Годжо не чужда. Яга-сэнсэй одним взглядом мог заставить ученика скривиться в непонятных конвульсиях между предвкушаемой болью и стыдом. Посему исправлять последствия своих разрушительных экспериментов с проклятой энергией на территории столичной школы магии нужно было в кратчайшие сроки, так как Масамичи, в своих идиотских очках, появлялся практически сразу, как раздавался оглушительных хлопок, сигнализирующий об очередных разрушениях. Сатору, все еще пытаясь нащупать хоть какие-то границы своих возможностей, выступал в качестве достаточно опасного фактора для окружения. Подобно тому, как разлетелась различная утварь и продукты по кухне, вылетали стены тренировочных залов, куда немного позже Годжо приведет Мегуми для первых “проб пера”. Между ними снова воцаряется полная тишина, еще немного и можно было услышать как Цумики сопит в кровати. Без труда отыскав тряпку, Сатору подставил её под струю воды и тщательно выжал. Вскинув взгляд, маг, без каких либо проблем поднялся в воздухе к заляпанному потолку. Ребенок не достал бы до сюда, даже принеся все свои стулья, которые использовал как возможность комфортно чувствовать себя за кухонной гарнитурой. Осторожно убирая остатки яйца, Годжо остается только радоваться, что продукт не был слишком марким и легко удалялся с поверхностей.

Ребенку, достигнувшему определенного возраста, свойственно задавать вопросы. Но на этой кухне, в отличие от обычных семей, Мегуми интересуется магией, а не тем как ему выполнить то или иное школьное задание. Сатору, на самом деле, и сам имел слабое представление о том, когда Фушигуро сможет использовать свою силу, в первую очередь не навредив самому себе. В любом случае, если у мальчишки уже появился хоть какой-то интерес, осознание и принятие своей силы, необходимо было как можно скорее приступить к обучению. К тому же, Мегуми обучался в школе с обычными людьми. Он, конечно, не был похож на того, кем в один момент завладеют эмоции и что-то пойдет не так, но не стоит надеяться на свои личные представления о человеке. Годжо просто не мог себе позволить повторить ошибку, допущенную с Сугуру, в зверства которого Сатору все еще не в силах до конца поверить, даже после личного признания самого манипулятора проклятиями.

– Сначала ты должен овладеть своей проклятой энергией, – шестиглазый опускается на пол, снова подходя к раковине и ополаскивая небольшой тканевый квадрат, – и только после познавать проклятые техники других магов. – Годжо вспоминает свой путь становления и понимает: он не подойдет для Мегуми, а значит нужно подумать об альтернативах. Но самое сложное - найти подход. Маг имел представление о возможностях Фушигуро, проклятая энергия, исходящая от него, уже сейчас давала понять о большом потенциале парня. Однако, Мегуми не обладал бесконечным запасом энергии, посему им двоим предстояло долгое и постепенное обучение. К тому же, Годжо надеялся, что во время обучения младший из подопечных станет более сговорчив со своим опекуном.

– Никогда не пробовал дотронуться по предметов своей тенью? – Сатору решается на очередной риск, хотя сам же совсем недавно понял опасность подобных выходок. Весомым аргументом в принятии решения стала сила, которой Годжо мог подавить начинающего мага. К тому же, речь шла не об использовании серьезной техники, а легком шаге к пониманию своих возможностей, да и шестиглазому нужно было примерно понять на что уже способен Фушигуро. Порядку на кухне итак пришел конец, вряд ли Мегуми сделает еще хуже. Взгляд скользит по разнообразным предметам кухонного быта. Первое о чем подумал Сатору - ложка, но она слишком маленькая, поначалу нужно было что-то побольше, но при этом не хрупкое, ведь если все пойдет не по плану - Фушигуро снова насупится, разозлившись. И не маркое, если вдруг он перестарается и сдавит предмет слишком сильно. Пятерня хватает высокий рулон сухих полотенец, в следующую секунду Годжо ставит его рядом со стеной.

Сделав пару шагов от того места, где он оставил предмет, маг выставляет руку в сторону, проверяя наличие тени от конечности. Вечерние лучи солнца как раз кстати пробивались сквозь стекло окна, освещая силуэт Сатору со спины. Тень, откинутая на стену темная, почти черная, с четкими краями. Годжо ведет ею к предмету, останавливается, когда тени от пальцев заходят на рулон с невзрачным рисунком мультяшных кухонных приборов.

– А потом попробуй схватить предмет, представь, что тень - твоя настоящая рука. – Магу было интересно сможет ли ребенок провернуть подобное без целенаправленной концентрации проклятой энергии в самой тени. Здесь то и должен был, по его мнению, раскрыться тот самый талант за которым могли охотиться Зенин.