Разум пытается сопротивляться и упорно съезжает с фокусировки. Кейго радуется собственной муштровке, но мысль о боли всё равно маячит где-то на фоне. От неё не избавиться окончательно, потому что это адски больно, и эта боль не заканчивается, перестаёт пульсировать, превращается в сплошное пятно, растекается по всему телу, укореняясь самыми острыми ощущениями внизу.
Что он потом будет делать? Госпожа Президент, всё прошло почти как по маслу, но были некоторые трудности. Смешок, вторящий собственным мыслям, срывается в мучительный стон, когда Даби наваливается на него, вжимая в стену. Вынуждает вернуться в момент, сконцентрироваться на настоящем. Ладно. Это проверка или всё же наказание за поведение?
— Очень нравишься, — шепчет хрипло, быстро, словно если избавиться от этих слов сразу же, то боль станет не такой раздирающей.
Интересно, насколько было бы легче, если бы вместо члена у Даби не было бы этой машины для убийства? Тонкий слой латекса не уменьшает странных ощущений — о край ануса словно трётся тупая пила на каждом движении.
Зажмурившись, Таками шумно и глубоко вдыхает, выдыхая медленно и пытаясь снова уйти от реальности. Получается херово — Даби горячи дышит на ухо и трогает, а не просто трахает. Тянется пальцами в голой коже, прожигает горячими ладонями всё, до чего дотянется — основание крыла, нежное место стыка, где из спины вырастает крепкая плечевая кость.
Крылья своей жизнью живут — елозят по стене, никак не желая складываться, поднимают пыль с пола, едва не сбивают строительный мусор, давно брошенный кем-то здесь, и дрожат, выдавая то, что необходимо терпеть молча. Дрожит каждое перо, вторя дрожи самого Кейго. Кажется, дрожит даже глотка, когда он пытается сглотнуть.
Чёрт, может, если бы его как следует растянули перед этим, то секс вышел бы даже хорошим. Или нет. Кажется, в этом и смысл, да? Игрушку перед использованием не растягивают. Хорошо хоть позаботился о себе и натянул презерватив. Это ведь тёплая смазка на внутренней стороне бедра, верно? Да?
Таками тихо смеётся, смех больше похож на скулёж избитой псины, которая никак не уходит и просто жмётся в углу; с усилием отнимает руку от стены и вслепую тянется назад, хватаясь за полу чужого плаща. Странный жест в немой попытке остановить, поторопить и отвалить наконец, потому что кажется, что они тут не пять минут торчат, а целую вечность.
Было бы хуже, если бы Даби заставил его раздеться?
Если бы его не держали крепко обожжённые руки, он бы сполз уже по стене, упав на колени. Попытка облегчить себе боль, подставившись чуть более откровенно, быстро пресекается сползшими к лодыжкам штанами; Таками скользит подошвами сапог по полу, переступая с ноги на ногу, мычит почти на каждом выдохе и через раз вспоминает, что лучше открыть рот, прикусить собственную руку, сделать что угодно, иначе от губ, кажется, останется одно мясо — язык обволакивает кровавый привкус.
— Ты скоро там? — из голоса уходят смешливые интонации, остаются только мучительно-нетерпеливые.
[icon]https://i.imgur.com/zYx83H4.png[/icon]