там где был пантеон теперь зыблется серое небо и атеистический нью-йорк. клинт не приписывает себя к нему, он (проебывает) оставляет свою веру в бога где-то в будапеште. и чтобы наверняка, проходишь какую-то тренировку на вшивость в дурацкой игре под названием супергерой. между вспышками гранат, вместе с летящими, как в последний раз, стрелами, сменяющиеся на патроны, потому что скорость и точность не главное, потому что всего лишь пытаешься как-то выжить. пересматриваешь взгляды на жизнь.

пересмотревший взгляды на жизнь клинт собирается послать всю эту филантропию к черту, и затем зачем-то находит себя на грязных крышах, с дурацкой тягой к справедливости, которую, ему казалось, он перерос вместе с терактами в стамбуле. перерос, повзрослел, променял на спокойную жизнь.
но вот все не складывается.

запрокидывая ночью голову, то к стене, упираясь, то выглядывая, что там, насколько хуево все с последствиями и пытаясь перевязать ребра.; клинт морщится и говорит сам себе, что где-где, а в нью-йорке супергероев, как грибов нерезаных — без цирковых трюков они уж как-нибудь проживут, а он, такими темпами, вот совсем необязательно. что это не его дело, что ограбленная в подворотне старушка проживет дольше, без лишнего потрясения в его лице

и потом находит себя на крышах города — но в мусорных баках ночного города, отчего-то и того чаще. это преувеличение, но не такое значительное, как хотелось бы. не подозревай он наташу в шпионских женских штуках, он бы материл русских не переставая. впрочем, клинт не сказать, что стесняется.

он не понимает, почему он все еще этим занимается, а от того, что понимает, предпочитает отмахнуться как можно уверенней,  потому что для глупой веры в какую-то возможность изменить мир, сделать лучше или спасти всех — ему слишком много лет. и это не она, это просто череда совпадений. но где они все рано или поздно оказываются.

на самом деле, клинт исторически не ищет неприятности, но у него не иначе как сломанный GPS на телефоне. телефон он оставляет дома, так же как и лук, практически все оружие — с собой, ключи да несколько смятых купюр. что может случиться за несколько минут, а. клинт когда-нибудь научится не повторять эту фразу даже мысленно. он только надеется до этого “когда-нибудь” дожить. в здравом уме и хоть какой-то памяти — с простреленными мозгами, говорят, памяти не остается. у клинта есть повод допускать, что оно так и есть.

потом, где-нибудь вечером, ночью, может быть завтра или даже через неделю, клинт, не веря в богов и все причастное, будет говорить не “провидение привело”. он будет говорить — куда как раньше: не запачкай мне кровью паркет, спасибо и еще: (господи, твою мать, не подохни у меня на руках, твою же чертову мать). дай ty боже.

сворачивая в переулок, клинт просто хочет уйти от громких звуков и дурного смеха, пройти на два шага и три авеню подальше, чтобы подышать свежим воздухом, еще раз, минуточку: подышать свежим воздухом, а не вляпаться в неприятности. что-то, разумеется, идет не так, и еще можно развернуться, прикинуться мерно шествующим, но у клинта же сломанная навигация, вы все помните.

в воздухе ярко рассыпается запах крови, и клинт думает: да ну нет, серьезно. нью-йорк, конечно, плевать хотел на его импровизированный отпуск. и да, он сворачивает на запах, звук, в подворотню.

в переулке выколи глаз, конечно. света здесь жалели, но что-то видно, в пору шутить — твои глаза яркие, как эти звезды, но правдой будет то, что тот лежит носом в землю, и клинт даже не на все сто уверен, что тот живой. вроде бы что-то слышит — но слышит или мерещится, это еще тот вопрос.

— эй, парень, — зовет. первая помощь для начинающих: выясните жив ли тот, кому вы планируете помогать. это на многое влияет. переворачивать человека, не зная что с ним очень хочется, конечно, но затея плохая, так что клинт просто нащупывает и пульс, и супергеройскую — дай боже — маску. впрочем, да, все-таки супергеройскую, еще немного и клинт укладывает в голове знакомые очертания, недавние встречи, своевременные знакомства. впору шутить, что тот теперь всегда будет (валяться) встречаться у него на пути. если не умрет вот сейчас, состояние на первый взгляд не внушает большого доверия. клинту хочется ошибаться.

— смотри на меня, — щелкает пальцами перед носом, удерживая пальцы второй руки на пульсе, тот заходится, так что сколько-то он да жить будет, отлично. если что, помрет у него на руках, оживит, так сказать, вечер.

— ты меня слышишь? жить будешь?