мы никогда не были невинны. никогда не будем достойны рая. мы слишком ахуенны для этого. за секунду берем разгон до первой космической и мчимся в будущее. летим так свободно и легко.

ты когда-нибудь слышал, как разбиваются мечты?

в кровоточащее мясо, багровые грязные осколки, что собирают тебя нового. все разделилось на «до» и «после».

новая жизнь, она такая, казутора?

наедятся на что-то действительно глупо. но кейске верит. до последнего цепляется. вгрызается в плоть бешенным псом. сам тонет, захлебывается, теряет себя, но тащить продолжает.

помнит, что сделали. помнит, как расширились в ужасе зрачки, как задрожало в груди. как сдохнуть захотелось, только не осознавать. как сердце пропустило удар за ударом в желании остановиться вовсе.

баджи вину свою осознает полностью, видит кровь на своих руках. ее не смыть, не отскрести не получится. сутулит плечи под тяжестью, никогда ему этого не оправдать. перед собой прежде всего.

неотвратимо меняется внутри так же, как и казутора. агрессию свою не скрывает больше, все что теперь он умеет – драться, рвать на куски, но никак не решать проблемы мирно.

головой отбитый настолько, что остается на второй год. приходит немного в себя, пока мать в подушку слезы льет, учится начинает, приоритеты меняет. и ждет. уверен, что исправить все получится.

видит казутору с обратной стороны свободы, видит за колючей проволокой, за стальными прутьями. никому не показывает, как свинцом наполняются легкие, как ядом растворяется в крови хаос, что они сами пустили себе по венам.

ханемия может быть милым, вежливым, улыбчивым, но кейске знает, что это не так. видел всех его демонов, видел таким каким никто и никогда. записывает его грехи, чтобы их вычеркнуть.

кому ты еще можешь показать свое настоящее?

с проявлением заботы у казуторы все плохо. извратилось, мутировало во что-то непонятное, уродливое, неправильное. разрушительное. прячется за своими ночными кошмарами, за изнуряющей бессонницей, прячется от баджи.

спускает своих монстров с цепи, жжет мосты в безысходном отчаянии. падает, летит сломя голову в самый ад, безумно хохоча. и баджи полетит следом, будет держать за руку. не отпустит, не отступит. исправит все пусть ценой своей жизни.

даже если казутора против, пусть брыкается, ядовитой слюной брызжет, прикрывается обидой. пусть пытается убить. пусть ненавидит.

мы слишком заигрались, не находишь?